Александр Радищев родился в 1749 г. в селе Верхнее Аблязово Кузнецкого уезда Саратовской губернии.
Его дед, Афанасий Прокофьевич Радищев, был одним из потешных Петра Великого, дослужился до бригадирского чина и дал своему сыну, Николаю Афанасьевичу, хорошее по тому времени образование. Николай знал несколько иностранных языков, был знаком с историей и богословием, много читал. Он был состоятельным помещиком, но крестьяне, а их было более 3 тыс., его очень любили. Во время Пугачевского бунта, когда Николай со старшими детьми спрятался в лесу, а младших детей отдал на руки крестьянам, никто не выдал его.
Александр был его старшим сыном и любимцем матери, Феклы Степановны, урожденной Аргамаковой. Семья Аргамаковых принадлежала к передовой московской дворянской интеллигенции. Родители Александра были культурными людьми и старались дать сыну хорошее образование. Детство Радищева прошло в Аблязове; дом Радищевых был большой, богатый, многолюдный. У Александра Николаевича было 6 братьев и 4 сестры, дети росли в окружении крепостной «дворни» и хорошо знали деревню. Русской грамоте он выучился по Часослову и Псалтырю. За будущим писателем ходил «дядька» Петр Мамонтов, который рассказывал мальчику сказки.
28 июня 1762 г. на престол вступила Екатерина II. Во время торжеств в Москве, связанных с коронацией Екатерины II, 25 ноября 1762 г. императрица «пожаловала в пажи» 13-летнего Александра Радищева. Он был зачислен в Пажеский корпус в Санкт-Петербурге.
Пажеский корпус был учрежден в конце 1759 г. императрицей Елизаветой Петровной, хотя первые пажи появились при российском дворе по решению Петра I в 1711 г., причем первоначально пажами назначались только подростки немецкого или шведского происхождения. Позднее места пажей стали занимать дети придворных и офицеров гвардии. Им выплачивали жалованье, выдавали одежду и кормили.
«5 октября 1742 г. императрица Елизавета Петровна установила штат из 24 пажей и 8 камер-пажей с выплатой им жалованья по 44 рубля в год и введением форменного обмундирования, состоящего из желтого кафтана с черными обшлагами и штанов того же цвета, черного камзола с серебряными пуговицами и позументами, белых чулков с башмаками, пуховой шляпы с плюмажем и красной епанчи (плаща). Срок службы не устанавливался.
В пажи принимались мальчики 8-14 лет, в камер-пажи - юноши 15-18 лет. Служба заключалась в участии их во всевозможных праздниках, торжественных выходах высочайших особ, в царских охотах и выездах».
Со временем появилась потребность давать пажам образование. В этих целях был учрежден Пажеский корпус. Проект его разработал основатель Московского университета граф Иван Иванович Шувалов (1727-1997). В штат корпуса входили 9 камер-пажей и 40 пажей. В1762 г. корпус возглавил на долгие семнадцать лет Франц Ротштейн. Во времена учебы Радищева преподавал все предметы единственный педагог - француз Морамбер.
В Пажеском корпусе Радищев дружил с Алексеем Михайловичем Кутузовым. Этот пылкий, идеально настроенный юноша стал самым близким Радищеву человеком. Они жили в одной комнате в течение 14 лет, читали одни и те же книги, вместе учились, мечтали. За годы пребывания в Пажеском корпусе Радищев сблизился также с А. К. Рубановским, П. И. Челищевым, С. Н. Яновым, познакомился с Д. И. Фонвизиным, брат которого был товарищем Радищева по корпусу.
В должности пажа Радищев оставался вплоть до 1766 г., правда, службу завершал камер-пажом.
Как один из лучших выпускников Корпуса направлен Екатериной II Просвещенной в Лейпцигский университет для изучения юридических наук(1766-1767).
«…Этот университет в то время был сосредоточением идей, которые спустя два десятилетия станут идеологической базой для революционных движений».
За время пребывания в Лейпциге Радищев изучал юриспруденцию, естествознание, химию, медицину,причем так серьезно, что выдержал экзамен на врача и потом с успехом занимался лечением.
Особую роль в его формировании сыграли труды французских философов-просветителей - Вольтера, Монтескье, Руссо, Мабли, Гольбаха, Гельвеция. Радищев проявил блестящие способности в учении,хорошо знал немецкий, французский и латинский, позднее выучил английский и итальянский.
Кстати, в то же время, но курсом старше, там учился И.-В. Гёте.Вместе они слушали лекции философа Платнера, который был сторонником либерализма.
В 1771 г. Радищев возвращается в Санкт-Петербург и в чине титулярного советника поступает на службу в Сенат.
В 1773 г. Радищев поступил в штаб командовавшего в Петербурге Финляндской дивизией генерал-аншефа графа Я. А. Брюса, в качестве обер-аудитора (дивизионного прокурора), и выделился добросовестным отношением к своим обязанностям.
В 1775 г., выйдя в отставку с чином секунд-майора, начинает заниматься литературной деятельностью, делает перевод сочинений Г. Мабли «Размышления о греческой истории», пишет трактат «Житие Федора Васильевича Ушакова», статью «Слово о Ломоносове», оду «Вольность».
Однако женитьба на Анне Васильевне Рубановской и рождение сына Василия вынуждают его вернуться на государеву службу, на асессорскую должность в Коммерц-коллегию, ведавшую торговлей и промышленностью.Он быстро освоился с подробностями порученных коллегии торговых дел, заявил о себе как о человеке с твердым характером и предельной честностью.
В 1780 г. он становится помощником управляющего, с 1790 г. – управляющим Петербургской таможней. На службе в таможне Радищев тоже успел выделиться своим бескорыстием, преданностью долгу, серьезным отношением к делу. Одновременно он принимал участие в работе Комиссии о коммерции, был членом казенной палаты Петербургского губернского правления, являлся членом организованного в 1784 г. в Санкт-Петербурге «Общества друзей словесных наук».
К 1790 г. он закончил основной труд своей жизни «Путешествие из Петербурга в Москву», принесший несчастие и славу Радищеву.
Пушкин отозвался о книге очень холодно, заметив, что это «посредственное произведение», написанное «варварским слогом».Сетования на несчастное состояние народа, на насилие вельмож преувеличены и пошлы. Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны. Какую цель имел Радищев, издавая эту книгу? На этот вопрос вряд ли он сам мог бы ответить удовлетворительно. Влияние его было ничтожно. Все прочли книгу и забыли ее, несмотря на то, что в ней есть несколько благоразумных мыслей, благонамеренных предположений. Если подумать, какие люди окружали престол Екатерины, - то поступок Радищева покажется поступком сумасшедшего. Мелкий чиновник, человек без всякой власти, без всякой опоры, дерзает вооружиться против общего порядка, против самодержавия, против Екатерины!
Екатерина отнеслась к книге Радищева с сильным раздражением, сама составила вопросные пункты Радищеву, «бунтовщику хуже Пугачева».
30 июня 1790 г. Радищев был заключен в Петропавловскую крепость.Он избежал пыток лишь потому, что сестра его жены отнесла все свои драгоценности палачу. Когда бунтовщик понял, как опасна та игра, в которую он ввязался, его обуял ужас. Над ним нависла угроза смертной казни, над его семьей - клеймо предателей. Тогда Радищев стал писать письма с покаянием.
Уголовная палата применила к Радищеву статьи Уложения о покушении на государево здоровье, о заговорах и измене. Радищев был приговорен судом к смертной казни, замененной Екатериной II лишением чинов, дворянства и 10-летней ссылкой в Сибирь.
По пути в ссылку Радищев пересек Пермскую область Пермского наместничества во второй половине ноября – начале декабря 1790 г., посетив села и деревни Дуброву, Сосновую, Кояново, Яничево, Крылосово, Сабарку, Ключи, Быковскую, Ачитскую, Бисертскую, а также города Оханск, Пермь и Кунгур.
В Оханск писатель добрался 17 ноября, переночевал и на следующий день отправился дальше, занеся в путевой дневник такую запись: «Оханск город 26 верст, от Соснова к Оханску гористо, но горы невысокие; подъезжая к Оханску везде почти поля и селения очень часты. Есть места положением прекрасные, лес, ель, по большой части и пихта. Подле речек чернолесье. Оханск имеет некоторые прямые улицы, одна церковь деревянная, стоит на Каме. Другой берег ее крутогорой и лесной».
В Перми А. Н. Радищев был с 19 по 28 ноября. В своих заметках он описал город так: «Пермь лежит на правом берегу Камы в верх. Было село Егачиха, начат строить 9 лет назад. Улицы прямы, строение деревянное, ряды тоже. По воскресениям базар. Мастеровых мало. Горшки в приказе делают, разваливаются. Кирпичи так же»; «В Перми промыслов мало, держат однако же всякия заморския товары. Лавки давно уже построены. Продают хлеб, мясо, рыбу, воск, мед, посуду деревянную крашеную и рисованную, медную, чугунную, железную и жестяную с заводов. Плотьничьное искусство невелико доставлять бревна не умеют, столярное выписывают из Казани. Печников мало».
Радищев был доставлен в Илимский острог в январе 1792 г. и пробыл там до конца царствования Екатерины. Нельзя сказать, что жизнь Радищева в изгнании была трудной.
В Илимске он занимался лечением больных и предавался литературным занятиям. Здесь он написал большую часть своих сочинений - «Письмо о китайском торге», «О человеке, о его смертности и бессмертии», «О познании и ощущении человеческой души», «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», «Описание Тобольского наместничества»,поэму «Бова», стихотворение «Восемнадцатое столетие» и др. Он изучал сибирскую жизнь и природу, делал метеорологические наблюдения, много читал. В лаборатории он ставил химические опыты, много времени посвящал воспитанию детей, обучая их истории, географии и иностранным языкам.
Положение его в Сибири было облегчено тем, что граф А. Р. Воронцов продолжал оказывать поддержку ссыльному писателю, присылал ему книги, журналы, научные инструменты и пр. Радищев получил право свободно передвигаться по Илимску, в его полное распоряжение предоставили пятикомнатный дом с многочисленными надворными постройками и 8 слуг.
Радищев был тогда вдовцом. К нему в Сибирь приехала сестра его жены, Елизавета Рубановская, дабы разделить с изгнанником грустное его уединение, и привезла младших детей (старшие остались у родных для получения образования). Жаркая дружба переросла в любовь. В Илимске Радищев женился на Е. В. Рубановской. Здесь же появилось еще трое детей писателя.
Впрочем, в ссылке опальный литератор находился чуть больше пяти лет. Взошедший на престол император Павел I вернул Радищева из Сибири (Высочайшее повеление 23 ноября 1796 г.), возвратил ему чины и дворянство, обошелся с ним милостиво и взял с него обещание не писать ничего противного духу правительства. Радищев сдержал свое слово. Он во все время царствования Павла не написал ни строчки.
Радищеву предписано было жить в его имении в Калужской губернии, селе Немцове, где он занимался лишь воспитанием своих детей, а за его поведением и перепиской наблюдал губернатор. Смиренный опытностью и годами, Радищев даже переменил образ мыслей, ознаменовавший его бурную молодость. Он искренне помирился со славной памятью великой царицы. Государь разрешил Радищеву съездить в Саратовскую губернию к престарелым и больным родителям. Но злой рок готовил ему еще одно испытание: в дороге скончалась его жена. Овдовевший во второй раз Радищев поселился вместе с детьми в селе Немцово, которое он не покидал вплоть до кончины Павла I.
После воцарения Александра I Радищев получил полную свободу по указу от 15 марта 1801 г.; он был вызван в Петербург и назначен членом Комиссии для составления законов.
Но и здеськрамольные мысли не покидали его. В результате у Александра Николаевича 12 сентября 1802 г. состоялся неприятный разговор с председателем Комиссии, графом Петром Завадовским, во время которого тот недвусмысленно напомнил подчиненному о его вынужденном вояже в Сибирь. По мнению некоторых историков, вернувшись домой, Радищев принял яд. По версии других же исследователей жизни писателя, это был несчастный случай.
Похоронили писателя на Волковом кладбище Петербурга, предположительно около Воскресенской церкви. Могила до наших дней не сохранилась, однако сначала на храме установили мемориальную доску, а чуть позднее поблизости появился символический памятник чиновнику-бунтовщику. Судя по такой характеристике, на рубеже XVIII-XIX веков Пермь вовсе не походила на центр наместничества. Сходным было и мнение Ф.Ф. Вигеля, который посетил город в 1805 г. в составе посольства, направлявшегося в Китай, и с удивлением заметил: «Это не было царство, как Казань и Астрахань, не княжеский удельный город, даже не слобода, которая, распространяясь, заставила посадить в себя сперва воеводу; это было пустое место, которому лет за двадцать перед тем велено быть губернским городом, и оно послушалось...».
Тем не менее, Радищев задержался в Перми на целых 10 дней, и это не могло быть случайным. Известный радищевед А.Г. Татаринцев утверждает, что столь длительная остановка связана с интересом, проявленным к писателю некоторыми старыми (петербургскими) знакомыми писателя, которые по службе к тому моменту переехали в Пермь.
Среди старых приятелей Радищева, обосновавшихся в Перми, в первую очередь следует упомянуть председателя Пермской гражданской палаты Ивана Даниловича Прянишникова. Отличаясь независимостью суждений и поведения, Прянишников был в постоянном конфликте с генерал-губернатором А.А. Волковым, что позднее привело его к отрешению от должности; А.Г. Татаринцев предполагает, что в 1780-е гг. Прянишников переписывался с Радищевым, сообщая о некоторых фактах злоупотреблений местных чиновников, что в переработанном виде могло послужить материалом для «Путешествия из Петербурга в Москву», а общение председателя гражданской палаты со ссыльным писателем в 1790-е гг. укрепило его приверженность к справедливости и обострило противостояние между ним и партией генерал-губернатора.
Однако Прянишников не был единственным «сочувственником» Радищева в Перми: в этот круг входили и некоторые другие пермские чиновники, в частности губернский прокурор и директор народных училищ Иван Иванович Панаев. Для провинции это была совершенно выдающаяся фигура: литератор, общавшийся в Петербурге с самыми образованными и талантливыми писателями конца XVIII столетия (Н.И. Новиковым, Г.Р. Державиным, Н.М. Карамзиным), бывший масон, когда-то искавший в мистико-религиозных учениях возможность развивать просветительскую деятельность, а теперь ставший убежденным рационалистом и практиком, он не мог не привлекать А.Н. Радищева как единомышленник и потенциальный соратник.
В другом городе Прикамья - Кунгуре, Радищев побывал с 28 ноября по 4 декабря; в путевых заметках писателя читаем: «Город старинной худо построен. Бывшей провинциальной». Мрачное впечатление произвел на писателя дом воеводы и крепость: «Старая воеводская канцелярия, в середине большая комната со столами и скамьями для писцов, в середине два столба, у одного цепь, в прихожей от городка решетчитая осленистая (темная), для сажания колодников»; «В сарае, называемом ценагаузом (цейхгаузом), …хранятся и орудия казни: тапор, крюк, которым за ребра вешали, утюг то есть: кривое железо с ручкою шириною в 2 ½ пальца на подобие серпа, железцы или клеймы малые».
Больше оптимизма внушало состояние ремесел и торговли в городе, косвенным образом позволявшее судить как о благосостоянии жителей, так и об их материальных и даже духовных запросах: «Промысел Кунгурской, кожевенной и сапожный, хлебной, разной заморской мелочной товар, но мало. Лавки отворяют по понедельникам в базар. Продают книги Руские, прологи, чети менеи, Квинта Курция, физиогномия. На базаре продают хлеб свой, рыбу из Сибиря свежию и соленую, хмель из России. …Многие кунгурские купцы имеют откупы винные в других городах».
Необходимо отметить, что в дневниковых записях Радищев больше внимания уделил именно Кунгуру, а не Перми. Нет сомнения, что подробной информацией о городе писателя снабдил Богдан Иванович Остермейер, находившийся на посту кунгурского городничего с октября 1790 по июль 1797 года. Недавно заступив на должность, Остермейер живо интересовался историей Кунгура и многое поведал Радищеву о его истории и современном состоянии. Хозяину и гостю легко было наладить контакт: Радищев, обучавшийся в Лейпциге, прекрасно знал немецкий язык и культуру, которые были родными для принимавшего его чиновника. Показательно, что на обратном пути Радищев мог убедиться, что его, заживо погребенного в Илимске, на Пермской земле отнюдь не забыли, и свидетельством этому была рукописная копия «Путешествия», которую он видел у кунгурского городничего.(Елтышева Л.Ю. «А.Н. Радищев и кунгурский воевода Б.И. Остермейер»)
По пути в ссылку Радищев вел путевые записки, которые являются важнейшим источником по изучению истории многих городов Урала и Сибири. В Кунгур писатель прибыл из Перми 28 ноября 1790 г., где остановился на 5 дней. Судя по дневниковым записям, Радищев хорошо и подробно знакомился с городом: «Проезжая Кунгур, гора высокая. Стоит на реке Ирене и Сылве. Город старинный, худо построен, бывший провинциальный. Старая воеводская канцелярия, в середине большая комната со столом и скамьями для писцов, в середине два столба. У одного цепь, в прихожей отгородка решетчатая, осленистая, для сажания колодников. На горе старинная деревянная крепость, то есть забор с башнями, в коих ворота. На площади перед собором стоят 20 пушек чугунных на лафетах, из коих 3 годных. В сарае, называемом цейхгаузом, хранятся пушечки (фальконеты) Ермаковы и ружья, весом в пуд или в 11/2 по крайней мере, ствол чугунный, ложа деревянная простая, замок старинный с колесами. Тут же хранятся и орудия казни: топор, крюк, которым за ребра вешали, утюг, то есть кривое железо с ручкою, шириною в 21/2 пальца, наподобие серпа, железцы или клейма малые. По Сылве ходят суда в Каму, а оттуда в Волгу, романовки и шитики, возят хлеб до Рыбинска; а от Макарья берут клади в Пермь; в казну ставят в Рыбинск по 45 к. пуд, покупают в Кунгуре мукою по 17 к. Промысел кунгурский кожевенный и сапожный, хлебный, разный мелочной товар, но мало. Лавки отворяют по понедельникам в базар. Продают книги русские: прологи, четьиминеи, Квинта Курция, Физигомония. Берег Сылвы обделан местами деревом. Место красивое, вокруг поля. На базаре продают хлеб свой, рыбу из Сибири свежую и соленую, хмель из России, сено, дрова, масло льняное, лен, оглобли, горшки чугунники, патоку, сало. Многие кунгурские купцы имеют откупы винные в других городах. Один построил стеклянный завод за 25 верст от города, на татарской земле. Купцы берут оную землю в кортому, имеют и свою по крепостям, нанимают работников и пашут. Жать платят поденно 20 коп. 4 декабря выехали из Кунгура».
Возвращаясь из ссылки через 7 лет (в 1797 г.) Радищев делает в своих путевых заметках лаконичную запись: «Из Сабарки, напившись чаю, часу в десятом поехали в Кунгур, приехали в 5. Городничий… копия с моей книги». Почему же второй раз Радищев был так краток в своих записях? Что обозначало это многоточие? Вторая фраза путевых записей 1797 г. Радищева о Кунгуре: «перевоз в городе партикулярный, платят что хотят», говорит о его осведомленности. Кто же так подробно рассказывал писателю о городских делах, посвящая его во все подробности?
