Родился князь Дмитрий 10 мая 1832 г., в тот год, когда над Пермью вознеслась колокольня Спасо-Преображенского собора. Но крестили его в соборе Св. Петра и Павла, о чем была сделана запись в «метрических книгах собора в части о родившихся». Отец, князь Петр Иванович, управлял Пермской удельной конторой, т е. имуществом Императорского дома. Мать князя, Анна Ильинична Яковкина, была дочерью первого директора Казанского университета. Родственные связи по матери позволили Дмитрию Петровичу войти в круг Врангелей, определивших во многом развитие Русской Америки. Дмитрий был пятым ребенком в семье. Вслед за ним родились еще двое братьев. Четыре брата Максутовых, уроженцев Перми, стали весьма достойными морскими офицерами.
В Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в Москве на мраморных досках золотом горят имена георгиевских кавалеров. С правой стороны от светлого центрального оконного проема на равном удалении от пола и потолка читаем последним в коротком списке кавалеров 1854 г.: КН:ДМ:ПЕТ:МАКСУТОВЪ
Заметим, что памятные доски для героев были подготовлены в 1849 г., когда князь только получил первое офицерское звание. И в том же году начались захоронения на кладбище Новодевичьего монастыря в Петербурге, где князь обретет вечное упокоение.
В Перми Дмитрий Петрович прожил до 10 лет. Знаменитый Пермский пожар 1842 г. оставил без крыши многих жителей города, в том числе семью управляющего царскими активами. Чтобы сберечь Дмитрия и Александра, их отправили в Петербург поступать в Морской кадетский корпус. Сам Дмитрий Петрович посвятил в дневнике детским годам всего три записи:
«10 мая 1832. День моего рождения.
14 сентября 1842. Пожар в Перми. Сгорел наш дом. 20 марта 1843. Поступил в Морской корпус».
Скорее всего, пожар только ускорил отъезд будущих героев Петропавловска из отчего дома. В Морском корпусе к тому времени уже учился старший брат Павел, будущий адмирал и героический защитник Севастополя.
В Корпусе
В «Формулярном списке» князя Дмитрия Максутова пребывание в учебном заведении отражено следующим образом: «Воспитывался в Морском кадетском корпусе и знает: навигацию, астрономию, теоретическую механику, начертательную геометрию, фортификацию, морскую тактику, практику, теорию кораблестроения и корабельную архитектуру. Иностранных языков не знает». Эта сухая формулировка не отражает ни нравственных, ни деловых качеств офицера. Но, памятуя, что в то время образование и воспитание еще не были разделены, можно предположить, что одобряемые обществом качества у князя были сформированы.
В. А. Римский-Корсаков вспоминал, что кадеты «сами развивали в себе добрые наклонности, без всякого участия в том со стороны начальства». Нельзя сказать, что в корпусе пренебрегали воспитанием. Ведь и записано воспитывался, а не обучался. Но воспитание было итогом следования флотским обычаям и традициям учебного заведения, писаным и неписаным правилам поведения человека в форме.
Морской корпус располагал учебными кораблями, в основном фрегатами. При князе Дмитрии Петровиче в 1845 г. был спущен на воду 24-пушечный фрегат «Надежда». Этот корабль стал последним классическим парусником в учебном отряде корпуса. Сразу же после «Надежды» ее стапель был занят постройкой первого в России винтового корабля «Архимед».
При спуске относительно небольшого фрегата (36,7 м по палубе) присутствовали Император Николай I и Великий князь Константин. А если присутствовали первые персоны, то вторых и третьих тоже хватало. Из кадет был сформирован караул под корпусным знаменем. Вряд ли братья Максутовы Дмитрий и Александр были в его составе по малолетству. Но вот на кораблях Морского корпуса, ставших в тот день на Неве близ Охтинской верфи, князья вполне могли оказаться. Позже оба проходили на «Надежде» практику. Умели же когда-то морские начальники выбирать названия для первых в жизни кадетов кораблей: «Надежда», «Верность», «Успех».
Если на кораблях ходили только в навигацию, то различными корабельными учениями могли заниматься круглый год. Благо в обеденном зале корпуса стояла копия брига «Наварин», меньше оригинала всего в два раза.
«Крымская война» на востоке
Морская служба в те времена - удел детей относительно небогатых дворян, которые не могли бы потянуть гвардейские расходы и не хотели затеряться среди тысяч сухопутных офицеров в дальних гарнизонах.
Прошение о зачислении братьев Максутовых на флот рассматривал сам Николай I. В 40-х гг.XIX в. в стенах Морского корпуса пребывали сразу четверо братьев–пермяков Максутовых. Среди кадетов царили культ самоотверженного служения Государю и культ дальних странствий, который поддерживал «первый российский плаватель вокруг света» И. Крузенштерн. Каждый будущий офицер надеялся, что рано или поздно он окажется в далеких морях, придет час, и его именем назовут неизведанные заливы, мысы и целые архипелаги. На современных картах Залива Петра Великого можно отыскать мыс Максутова, сына Дмитрия Петровича.
После относительно непродолжительной службы на Балтике и Черном море лейтенант Максутовбыл назначен в Амурский экипаж. Россия закреплялась на азиатском и американском берегах Тихого океана, превращая его северную часть в свое внутреннее море.
С июля 1852 г. лейтенант Максутовслужит на корвете «Оливуца». На этом корабле он дважды побывал в Японии: с посольством адмирала Е. Путятина и с миссией, подписавшей Симодский трактат, определивший на долгие годы сценарий русско-японских отношений. Именно тогда граница между соседями была проведена между островами Уруп и Итурп. После посещения Максутовым Нагасаки губернатор Камчатки генерал-майор Завойко предложил князю сойти на берег и занять должность помощника командира над Петропавловским портом. Назревала война с Англией и Францией. Нужно было готовить самый восточный российский порт к обороне.
В августе 1854 г. война, закрепившаяся в отечественном сознании как Крымская по одному из театров военных действий, стала глобальной. Англо-французские эскадры нападали на российские морские крепости на Балтике, бомбардировали Соловки, пытались захватить Петропавловский порт на Камчатке.
Хорошо, что ко времени нападения англо-французской эскадры на порт туда успела дойти «Аврора», в экипаже которой был лейтенант Александр Максутов. Братья героически сражались на батареях, защищавших порт. Батарея Александра занимала крайне важную позицию, она не давала кораблям противника подойти на близкую дистанцию, чтобы обстреливать гавань. Поэтому с ней стремились расправиться первой. Александр был смертельно ранен. Могила этого пермяка в Петропавловске утрачена, но сохранилась улица лейтенанта Максутова. Дмитрий командовал самой мощной батареей на песчаной косе у входа в гавань. Своими 11 орудиями в течение 9 часов он противостоял четырем кораблям противника, превосходившим его по бортовому залпу раз в десять. Сам князь ходил по батарее, как пишут современники, «изумительно хладнокровно». Как он признался в письме, годы были или что другое, но он ни разу не подумал об опасности.
Защитники Петропавловска выдержали две бомбардировки порта и сбросили в воду английский десант. Братья Максутовы были несомненными героями этой обороны. Поэтому, когда офицеры решали, кому спешить докладывать о победе генерал-губернатору Восточной Сибири, голосовали за Дмитрия Петровича. Гонец довез трофейное знамя, победные реляции и письма до самого Санкт-Петербурга, где был принят государем, страдавшим от нехватки хороших вестей с других театров войны. Так и стал Дмитрий Петрович капитан-лейтенантом и последним георгиевским кавалером 1854 г. По списку, но не по значению.
Светская жизнь «Русской Америки»
Последующая служба героя на Балтике была почетной, но короткой. Не без советов Фердинанда Врангеля и Василия Завойко в 1859 г. князь принял должность помощника Главного правителя российских колоний в Америке. РАК могла отбирать лучших офицеров. Большинство из них, имея такую ступеньку в карьере, дослуживались до адмиральских чинов. Дюжина морских офицеров возглавляла колонии до князя.
Опять нужно было проследовать через Пермь к тихоокеанскому побережью. Наверное, князь представил отцу молодую жену. К сожалению, Аделаида, в девичестве Бушман, умерла в Ново-Архангельске, родив князю троих детей. Морские офицеры платили высокой ценой за освоение окраин империи - жизнью своих близких.
Князь ревностно выполнял компанейские обязанности: водил корабли в Калифорнию, возглавлял секретную экспедицию по поискам золота, замирял индейцев. Но после личной трагедии он оказался более чем растерян. Молодой вдовец испросил у Главного правителя колоний И. Фурухельма разрешения убыть в Петербург для доклада о состоянии колониальных дел. Да заодно и дочерей пристроить. Самого младшего ребенка, сына Александра, оставил под присмотром семьи своего начальника. Благо те недавно были женаты, и имели детей.
В колонии князь вернулся в 1864 г. уже Главным правителем и с новой женой, Марией Владимировной. Раз уж так сложилось, то и дочерей вернул в колонии. Новая княгиня стала душой новоархангельского общества. Городок до середины XIX в., пока не появился Сан-Франциско, можно было без натяжек назвать Парижем тихоокеанского побережья Северной Америки. И балы давали, и моды с журналами из Европы выписывали. Среди американских партнеров не зазорным считалось назвать свой корабль в честь жены Главного правителя, в частности «Леди Врангель».
Когда жены отдавали себя светской жизни и просвещению, их мужья отправляли партии алеутов на котиковую охоту, везли лед на продажу американцам, организовывали экспедиции по сбыту мехов в Ките, а оттуда в Петербург доставляли чай, следили за денежным обращением в колониях, которое опиралось на специальную валюту - кожаные марки.
Продажа
Решение о продаже Русской Америки было принято в самом конце 1866 г. Александром II по инициативе его брата генерал–адмирала Великого князя Константина. Готовилась акция в тайне даже от директоров РАК, а тем более от Главного правителя. Князь узнал о необходимости готовить колонии к сдаче только в апреле 1867 г., когда договор былуже подписан. Дмитрий Максутовволей обстоятельств должен был, не прекращая основной деятельности, которая крутилась вокруг мехов, продавать колониальное имущество, готовить эвакуацию населения - около 800 чел., включая гарнизон.
К лету 1867 г. американцы стали довольно беззастенчиво проникать в колонии, единственной защитой которых оставался крутой нрав князя.
Невозмутимый, как и на батарее Петропавловская под огнем неприятеля, он всячески умерял аппетиты новых хозяев Аляски. Главный правитель продержал на рейде пароход с новым гарнизоном с американскими предпринимателями до прибытия официальной делегации и спуска российского флага.
Высокая деловая репутация позволяла Дмитрию Максутовузаключать соглашения с партнерами под честное слово. Особенно нужны были наличные для обмена колониальных марок. Иногда люди получали расчет, пропивали его и требовали новых денег на дорогу домой. Князь оставался консулом на Аляске, пока все население не было вывезено. Разумеется, потеря Аляски стала для него личной трагедией. Россия впервые уступала добровольно такие территории.
Современные историки спорят, кто был патриотом, кто нет в отношении продажи Аляски. Считается, что Дмитрий Максутовбыл противником продажи. Но вряд ли кто–то с ним советовался. Не имея возможности отстоять колонии, он вошел в группу людей, которые стремились сохранить обращение русского капитала на американском и мировом рынках. Список этих людей до сих пор остается тайной. Совсем недолгое время после продажи колоний Максутов состоял в правлении американской фирмы «Гутчинсон, Кооль, Максутов энд компани», управлявшей котиковыми промыслами на Командорских островах и имевшей свои интересы на Камчатке. Имущество, которым управлял Максутов, было реализовано. Эти частные сделки не имели никакого отношения к чеку на 7,2 млн. долл., полученному российским правительством. Но они позволили сохранить хоть какие-то русские капиталы в доверительном управлении американцев.
В дни передачи Русской Америки скончался отец князя, оставивший Пермскую удельную контору уже действительным статским советником. Больше Дмитрий Петрович в город своего детства не приезжал.
Вернувшись на большую землю, князь так и не приспособился к столице, проведя большую часть службы на границе и за границей империи. Последние годы отставной контр-адмирал жил размеренной одинокой жизнью: зимой в Петербурге, летом в пензенском имении брата. Ранней петербургской весной 21 марта 1889 г. князь скончался от кровоизлияния в головной мозг.
В Америке вспоминают Максутова не только в День Аляски 18 октября, гуляя по улице, названной его именем в Ситке. Спросите любого продвинутого американца, что такое «кольт», он ответит - пистолет, а «максутов» - да это же короткий мощный телескоп. Но это уже не в честь главного правителя, а в честь его внука, дважды лауреата Сталинской премии, советского оптика Дмитрия Максутова.
Когда в 1854 г. во время Крымской кампании военные действия перекинулись на Тихий океан, Максутов и его старший брат Александр, тоже морской офицер, были назначены командовать береговыми батареями. И хотя англо-французской эскадре высадиться на берег не удалось, батареи понесли большие потери. Александр Максутов был тяжело ранен и вскоре умер.
Дмитрий Максутов после отступления англо-французской эскадры был направлен в Петербург с вестью о победе. Там он был принят императором, произведен в чин капитан-лейтенанта и пожалован Георгиевским крестом.
В 1858 г. он получил назначение на пост помощника главного правителя Русской Америки. В Новоархангельске у Максутовых родилось трое детей: Анна (1860), Елена (1861) и Александр (1862). Через три месяца после рождения Александра княгиня Аделаида Максутова скончалась. Она была похоронена на лютеранском кладбище рядом с КонстанциейФуругельм.
В 1863 г. Максутов вернулся в Россию. В декабре того же года он получил назначение на пост главного правителя Русской Америки. Перед отъездом на Аляску Д. П. Максутов женился на дочери бывшего генерал-губенатора Восточной Сибири Марии Владимировне Александрович. 26 мая 1864 г. они прибыли в Новоархангельск.
Князю Максутову выпала доля ликвидировать дела и передать территорию Аляски представителям правительства США в 1867 г. Официальная церемония передачи власти, а точнее, подписание договора о продаже состоялось 18(30) марта.
После продажи Аляски княгиня М. В. Максутова с пятью детьми (трое - от первого брака) выехала на американском корабле «Ресака» в Сан-Франциско, оттуда в Панаму, затем в Нью-Йорк, а из Нью-Йорка в Россию. Князь Максутов оставался на Аляске еще год и смог вернуться в Россию только 30 апреля 1869 г.
Скончался Д. П. Максутов в 1889 г. Его сын от второго брака Димитрий, тоже морской офицер, после революции жил в Нью-Йорке, плавал в качестве капитана на коммерческих судах. Сейчас в Америке живет его сын. Правнук последнего правителя Русской Америки, священник Дмитрий Александров, тоже живет в Америке. В Ситке есть улица, носящая имя Максутова.
В 1849-1851 гг. служил на Черном море. 28 марта 1851 г. был произведен в лейтенанты с назначением в 46-й Амурский экипаж и выехал через Сибирь на Дальний Восток. В конце сентября прибыл в порт Аян и с весны 1852 г. служил на корвете «Оливуца», ходил в Тихом океане, Охотском, Японском и Китайском морях.
В середине июня 1854г. прибыл в Петропавловск с целью участия в обороне Петропавловска. Командовал батареей № 2, отличился в бою с англо-французской эскадрой.
За боевые отличия награждён орденом Св. Георгия 4-й степени.
«Командуя батареею № 2, из 11 орудий при 127 нижних чинах, подавал пример неустрашимости, в течение 8 часов, в бою 20 Августа 1854 г., при отражении нападения на Петропавловский порт Англо-Французской эскадры, состоявшей из 3 фрегатов с 156 пушками и парохода, вооруженного бомбическими орудиями, причём меткими выстрелами нанёс неприятельским судам значительные повреждения».
7 сентября 1854 г. рапорт был готов, с него сняты копии для отправки генерал-губернатору Н. Н. Муравьёву и руководителю русской экспедиции в Японии вице-адмиралу и генерал-адъютанту Е. В. Путятину. В. С. Завойко предложил офицерам выбрать из своей среды достойного для доставки в Петербург победного рапорта. Офицеры единодушно назвали имя князя Дмитрия Петровича Максутова, строителя и защитника батареи № 2, брата погибшего командира «Смертельной» батареи (№ 3) князя Александра Максутова. 14 сентября Д. П. Максутов сел на американское судно «Noble», зафрахтованное для плавания в Охотск.
Д. П. Максутов в пути из Охотска в Якутск чуть было не погиб: он провалился под лёд на р. Мае, но чудом спасся. 6 ноября он был в Иркутске. 26 ноября Д. П. Максутов прибыл в столицу, где явился к генерал-адмиралу русского флота Великому Князю Константину.
Учитывая важность сообщения, генерал-адмирал немедленно повёз Д. П. Максутова в Гатчину к императору Николаю I. Царь долго расспрашивал Максутова и тут же произвёл его в капитан-лейтенанты.
В 1859 г. князь Дмитрий поступает на службу в Российско-американскую компанию (РАК) и отправляется на Аляску. Там он сначала был помощником Главного правителя РАК, а затем - последним её Главным правителем.
В начале 1863 г.Максутов был вызван в Петербург по служебным делам. В декабре 1863 г. он получил назначение на пост главного правителя Русской Америки. Перед отъездом на Аляску князь Максутов женился на Марии Владимировне Александрович,дочери бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири В. Александровича. 26 мая 1864 г. они прибыли в Новоархангельск.
Весть о продаже Аляски дошла туда лишь в мае 1867 г. Для обитателей Русской Америки новость была и горькой, и неожиданной, по словам очевидцев Губернатор колонии Дмитрий Петрович Максутов, узнав о принятом решении, «пришёл в бешенство». Это было объяснимо, ведь он лишался незаменимого источника доходов. В Российско-американской компании чиновники крали все, что можно, обирая рабочих и сотрудников, не выплачивая им зарплаты и долги за много лет. Известно письмо, подписанное 110 сотрудниками компании, брошенными на Аляске, после её продажи.
Вот, что они сообщали о князе Максутове: «Максутов постоянно действовал в ущерб компании, не принося никакой пользы ей; страна при нём была в печальном, мрачном положении. Его цель была - постоянно преследовать действительно честных людей, которые вынуждены были терпеливо сносить все обиды, делаемые им. Его татарский характер постоянно был направлен к любостяжанию, и он в течение пяти лет набил более сорока сундуков драгоценными пушными товарами, которые и отправил в Россию. При передачи колонии американцам, он первый сделался компаньоном Гутчинсонской компании. В последнее время своего пребывания в колониях, он не управлял ими, но грабил колонии и служащих!»
«С управляющих делами Максутов брал взятки разными предметами, а американцев дарил бобрами, предоставляя им выбирать лучших из всей партии в магазинах компании. Некоторых американцев дарил домами, мебелью и посудою, принадлежавшими компании. Адвокату Вуду он платил по 200 долларов в месяц за то только, чтобы тот присутствовал в его кабинете во время расчетов со служащими, а также давал ему еще по 10 долл. за написание ложных бумаг о нарушении контрактов и пр.»
Напоследок князь Максутов наградил себя на подорожную в размере 8.000 долл., не рассчитав ни служащих компании, ни алеутов, а последним не вернул и кредиты, которые брала у них компания в виде колониальных марок, которых числилось к 1 июля 1867 г. на сумму 32.360 рублей.
В соответствии с Договором между Россией и США 6 октября 1867 г. состоялась церемония спуска российского и подъёма американского флагов. Официальный протокол о передаче Русской Америки был подписан 14 октября 1867. Максутов оставался на Аляске ещё год, исполняя обязанности русского консула в Ситке (бывший Ново-Архангельск) и, занимаясь организацией отправки в Россию соотечественников, решал спорные вопросы, связанные с неоднозначной трактовкой договора. В 1869 г. он сдал консульские обязанности Федору Коскулю и вернулся на родину.
После возвращения на родину 30 апреля 1869 г. служил на коммерческих судах. 17 мая 1882 г. произведён в контр-адмиралы с увольнением от службы.
Умер в 1889 г. в Санкт-Петербурге, похоронен на Новодевичьем кладбище Санкт-Петербурга. Именем Максутова названы улицы в городах Ситка (США) и Петропавловск-Камчатский.
Дмитрий Петрович Максутов является одним из наиболее известных представителей рода Максутовых. Братья – Александр, Павел и Дмитрий - принимали участие в Крымской войне. Павел воевал на Чёрном море и в Синопском сражении находился на линейном корабле «Париж»: был флаг-офицером у контр-адмирала Новосильского. Александр и Дмитрий обороняли Петропавловск. Дмитрий командовал легендарной батареей № 2, и вместе с Александром, командовавшим батареей № 3, отличился в бою с англо-французской эскадрой. После этого сражения оба брата были представлены к ордену Св. Георгия 4-й степени (Александр в сражении получил смертельное ранение, и награда была вручена его семье). Внук Дмитрия Петровича - Дмитрий Дмитриевич Максутов - известный советский учёный, оптик, изобрёл оптическую систему, которая в настоящее время широко используется в телескопостроении. Правнучка - Максутова Татьяна Дмитриевна, по сей день проживает в Санкт-Петербурге, посвятила свою жизнь научной деятельности и преподавательской работе.
Выпускники Морского корпуса всегда отличались внутренней собранностью и дисциплинированностью, даже становясь министрами, композиторами, художниками или литераторами. Все эти качества казались юным князьям Максутовым само собой разумеющимися. Сравнивать было не с кем.
Из Морского корпуса братья Александр и Дмитрий вышли в 1847 г. гардемаринами. Радость выпуска была омрачена смертью матери; Анна Ильинична умерла в конце зимы 1847 г. Разумеется, братья узнали об этом несколько позже и на похоронах матери не присутствовали.
Самым значительным событием 1848 г. на Балтийском флоте был ежегодный июльский смотр, традиционно приуроченный ко дню бракосочетания Императора Николая Павловича и Александры Федоровны. А. Боголюбов запечатлел это событие на картине «Смотр Балтийского флота Николаем I на пароходе «Невка». Князей Александра и Дмитрия Максутовых невозможно разглядеть на этой картине. Но они, несомненно, где-то рядом, на своих кораблях, еще не поднявших паруса.
Хороший был 1848 год для русского флота, ждавшего новых офицеров, новых кораблей и портов. Для славного бытописания флота с этого года Морской ученый комитет стал издавать «Морской сборник». Опубликоваться на его страницах было честью для каждого офицера, да и для каждого уважающего себя мыслителя России. Журнал публиковал морскую аналитику и публицистику, практику судовождения и кораблестроения. В 1849 г. журнал поместил на своих страницах, в частности, чертежи шхуны «Опыт» для главного командира Кронштадтской крепости. Чертежи эти очень пригодились на Тихом океане русским и нерусским морякам некоторое время спустя.
В 1849 г. Александр был произведен в мичманы и оставлен в Офицерском классе. До этого там обучался и старший брат Павел, но к тому времени он перевелся на Черное море. В том же году в Морской корпус был принят младший из братьев Максутовых Георгий. Он, как и его старшие братья, еще успеет стать в строй к началу Восточной войны. За участие в деле при отражении бомбардировки крепости Свеаборг англо-французским флотом он получит монаршее благоволение.
. Князь Дмитрий не сразу расстался с Морским корпусом. Первые плавания гардемарином он начинал на Балтике на кораблях «Андрей» и «Лефорт». И не только по Финскому заливу, а до самого города Киля. Произведенный в мичманы в июне 1849 г., имея от роду 18 лет, он был назначен в 28-й флотский экипаж с прикомандированием к Морскому кадетскому корпусу. Но уже в августе молодой мичман был назначен в 37-й флотский экипаж и отправился на Черное море.
Номер флотского экипажа определял место службы моряка и носился на погонах. Поскольку экипажей было много, в номерах на погонах и местах службы разбирались только флотские. Так, И.С. Тургенев в рассказе «История лейтенанта Ергунова», написанном в 1868 г., воссоздает загадочные события, якобы имевшие место еще до Крымской войны. Герой рассказа лейтенант Василий Кузьмич Ергунов был откомандирован в Николаев для выполнения какого-то поручения. Девушке, втянувшей его в опасное приключение, он представился: «Я служу в девятнадцатом черноморском экипаже, во флоте». И девушка, и читающая российская публика не заметили, что 19-й экипаж был не черноморским, а балтийским. В Николаеве же были, в частности, 37, 38 и 39-й экипажи. На сохранившемся в Центральном военно-морском музее портрете лейтенанта «Авроры» Александра Максутова хорошо читается цифра 19 на эполетах. В семейном архиве Максутовых такой же портрет обрезан до овала лица. На том же стенде рядом выставлены эполеты с номером 19 его командира Изыльметьева. Этот флотский экипаж размещался в Кронштадте. У князя Дмитрия на Камчатке, куда он был переведен с Черного моря, должна была быть цифра 46 или 47 согласно последующей ранжировке флотских экипажей. После возвращения из американских колоний капитан 1-го ранга Д. Максутов был определен на действительную службу в престижный 8-й экипаж в Санкт-Петербурге.
«Поступил в Морской корпус». Так начался отсчет морской службы Дмитрия Петрова сына Максутова. Конечно же выбор службы был сделан не самим мальчиком, а его большой семьей. Да и поступил в корпус князь вовсе не сам. Выбор службы дворянина определялся не только так называемой семейной стезей, но возможностями родственников. В морскую службу записывали детей весьма небогатых дворян, дабы избежать чрезмерных расходов потом. Чтобы служить в гвардии, приходилось тратиться на вещи, именуемые статусными. Князья Максутовы некоторое время служили в гвардии, убедившись на своем опыте, что это дорого. Морская служба традиционно в России не имела соразмеренного вознаграждения. В «золотой век» Императрицы Екатерины однажды ради забавы подвели итог окладов всех (!) русских моряков, и оказалось, что он не достигает содержания одной гвардейской роты. Да и локтями родственники будущих морских кадетов толкались меньше. Уж больно непредсказуема эта жизнь на зыбкой палубе. Небогатая семья могла отправить отпрысков и в сухопутный кадетский корпус с тем, чтобы служить им по выпуску в армейских частях. Морская служба не имела гвардейских соблазнов, но и не позволяла затеряться среди тысяч армейских офицеров. Князья все-таки. Из многочисленного рода Максутовых кому-нибудь удавалось удерживаться в гвардии до самой Октябрьской революции. '
Морской корпус, несомненно, был весьма привилегированным учебным заведением, хотя не таким, как Лицей или Пажеский корпус. Известен случай, когда отставной, еще екатерининский, адмирал Петр Иванович Пущин привез в Лицей поступать двух внуков. Но взяли только одного. Правительство было заинтересовано, чтобы как можно большее число дворянских семейств могло воспользоваться этим учебным заведением. Морской корпус же поощрял династии и «братство». Туда адмирал мог бы привести и трех внуков. Приемных экзаменов в корпус в то время не предусматривалось.
В 40-х гг. XIX в. в стенах Морского корпуса пребывали сразу четверо братьев Максутовых. Строго говоря, как только Павел успел выйти из корпуса, его место заняли Александр и Дмитрий, затем в корпус поступил Георгий. В такой очередности - Максутов 1-й, Максутов 2-й и Максутов 3-й, Максутов 4-й - они успеют на ближайшую войну и будут долгое время числиться в служебных документах российского императорского флота.
Морской кадетский корпус описан многими авторами. Среди них есть современники и сослуживцы Максутовых: Ф. Веселаго, Л. Загоскин, А. Зеленой, В. Римский-Корсаков. Воспоминания этих замечательных морских офицеров составляют основу многих современных компиляций, посвященных истории российского флота. От этого никуда не деться. Последняя известная автору попытка системно изложить историю старейшего учебного заведения России предпринята Г. Зуевым. Его «Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.», вышедшая в 2005 г. в серии «Россия забытая и неизвестная», позволила в рамках настоящего повествования ограничиться фактами, непосредственно относящимися к жизни главного героя.
Здание Морского корпуса на Николаевской набережной Васильевского острова сохранилось и используется по традиционному предназначению; там до сих пор готовят офицеров российского флота. Сохранилось и основное предназначение помещений. Еще сохранились картины русских маринистов XIX в. Выпускник корпуса А. Боголюбов считал, что его директор контр-адмирал Николай Петрович Римский-Корсаков был ловким жонглером своего времени и, любя роскошь, украшал корпус картинами среднего достоинства, ибо платить широко не любил. По случаю готовящегося юбилея корпуса в 1852 г. были заказаны картины и самому А. Боголюбову. Эти полотна все настойчивее просит возрожденный в нынешнем веке Константиновский дворец в Стрельне. Разве можно отказать продолжателям дела генерал-адмирала Великого князя Константина. Оригиналы заменят списками, как намоленные иконы новоделами. Воспитательный эффект от этого вряд ли будет положительным. Конечно же боевой дух и традиции воспитанников Морского корпуса поддерживают не только стены и картины. Но и они тоже.
Сегодня практически невозможен доступ в церковь корпуса. Построенная во времена Павла I, она не случайно носила имя Св. Исповедника Архиепископа Павла. Все кадеты и преподаватели были благодарны Императору, что он вернул корпус из Кронштадта в Петербург. В церкви находились черные мраморные доски с именами выпускников корпуса, убитых в сражении.
Так, на седьмой доске значилось:«24 августа 1854 г. лейтенант 19-го флотского экипажа князь Александр Максутов 2-й при нападении англо-французских эскадр на Петропавловск тяжело ранен. Умер 10 сентября».
Пребывание в Морском корпусе, как и значительная часть службы князей Максутовых, приходится на царствование Императора Николая Павловича. Самодержец умел вызывать в кадетах любовь и ужас - сплав, способный породить преданность. О достоинствах и недостатках подготовки морских офицеров в николаевскую эпоху написано и будет написано немало. При всей сословности, практически не утраченной до Первой мировой войны, корпус успешно справлялся с воспроизводством компетентных командиров кораблей и государственных деятелей разного профиля и масштаба.
В «максутовские» времена директором корпуса был Иван Федорович Крузенштерн. Занял он эту должность в 1827-1842 гг. Прославленный адмирал покинул службу по состоянию здоровья. Он воспитывал старшего Максутова- Павла, определенного в корпус в 1838 г. Скорее всего, он же рассматривал документы на поступление князей Александра и Дмитрия. В 1842 г. директором корпуса стал контр-адмирал Николай Петрович Римский-Корсаков, который и выпустил в 1847 г. молодых гардемаринов Максутовых. Несколько позже его племянник Воин Андреевич Римский-Корсаков тоже станет директором корпуса. Поскольку братья Максутовы некоторое время оставались служить на Балтике прикомандированными к Морскому корпусу, они сохранили самые хорошие отношения с его последующими директорами вице-адмиралом Николаем Казиным и контр-адмиралом Богданом Глазенапом. Последний был офицером весьма образованным и имел хороший дипломатический опыт.
Незадолго до назначения в корпус флигель-адъютант Б. Глазенап принимал участие в Шлезвиг-Голштинском походе русской эскадры под флагом вице-адмирала И. Епанчина. Демонстрация силы в водах Дании была успешной. Во время прощального обеда у датского короля командующий русской эскадрой начал говорить тост: «Богдаша! Переведи Его Величеству, что пока Епанчин с ним, то может на обоих ушах спать покойно». Это был не первый и не последний случай в военно-дипломатической практике, когда подвыпившего начальника спасает толковый переводчик. Б. Глазенап был из таких. У Богдана Глазенапа был брат Владимир, карьера которого сложилась не так удачно. Ему доверили командовать первым русским винтовым кораблем «Архимед». В 1850 г. корабль был выброшен на скалы у о. Борнхольм. Капитана 1-го ранга В. Глазенапа, впрочем, оправдали. Богдан Александрович всегда переживал за своего брата и очень внимательно присматривался, как воспитанники корпуса, которые были братьями, помогают друг другу. Судьбы Максутовых и Глазенапов пересекались на суше, на морях и реках в разных поколениях вплоть до Первой мировой войны.
Б. Глазенап долгое время оставался авторитетным наставником и старшим товарищем для многих морских офицеров, которые считали за честь состоять с ним в переписке. К нему обращался командир фрегата «Аврора» капитан-лейтенант И. Изыльметьев в 1854 г.: «Вменяю себе в непременную обязанность благодарить Ваше превосходительство о назначении офицеров и гардемарин на вверенный мне фрегат и долгом поставлен уведомить, что питомцы Морского корпуса прекрасной нравственности и усердием к службе заслуживают самых лестных похвал». Именно Б. Глазенапу отправил свое последнее письмо князь Александр Максутов.
С 1848 г. шефом Морского корпуса стал Великий князь Константин Николаевич, сам едва более 20 лет от роду. А генерал-адмиралом этот достойный юноша стал в возрасте 5 лет, когда князю Д. Максутову исполнился всего год.
